Близнецы по разуму (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна

— Не «можем», — поправил Кир, — а точно наживете. Вернее, уже нажили.

— Вот я и подумала, что когда ты его найдешь…

— Пошли на второй круг? — Кир криво усмехнулся. — Даже не подумаю. Говорила со старшими?

Ижи потупилась.

— Я с тобой говорю, спаситель.

— ЧиСД… — прошептал Кир. И ведь не поспоришь: раз спас, неси теперь ответственность — все честно, все по Экзюпери. И хуже всего то, что как бы Кир ни ворчал, доверие этой девочки ему льстило. Пусть, он отвечал резко, не собирался идти на поводу, но и прогонять не хотел.

— Не так далеки времена, когда за одно подозрение в связи с фангами люди убивали своих, — напомнил он. — У вас тоже практиковалось подобное.

— Очень скоро сошло на нет, — произнесла Ижи, но не так легкомысленно, как ожидал Кир. — Фанги не нападают толпой. Мы вызываем на поединок: один на один. Каждый из нас умеет защищаться. А такие дома, как этот, считаются территорией вне любых конфликтов. Сюда можно прийти, не скрываясь, поговорить…

— А возможно и снять у хозяина угол, — закончил за нее Кир. Насколько он знал, большинство квартир многоэтажки в котором располагалось кафе, хозяин скупил по дешевке. — Знаешь, как подобное называется?.. Сводничество — если мягко. И преступление против расы — для отмороженных на всю голову нацистов и моралистов.

— Но ты ведь не из их числа.

— Здесь очень вкусный чай. Тебя схватили в похожем заведении?

Ижи покачала головой.

— Нет. На улице. Мы… должны были увидеться.

— Ясно.

Ижи протянула ему руку через стол, и Кир посчитал неверным отказываться от прикосновения. Она искала поддержки, ничего более. Маленькая ладошка утопла в его, нежную кожу оцарапали грубые мозоли.

— Нет ничего хуже, чем скрывать от родных, — сказал Кир. — Если они, конечно, действительно таковы.

— Не понимаю, — проронила Ижи.

— Ард для тебя, прежде всего, глава прайда или дядя? — спросил Кир. — Эм… ты же знаешь, что такое «дядя»?

— Брат матери… Разумеется, второе.

— Вот и говорила бы с ним.

Ижи знакомо поджала губы, став очень похожей на этого самого дядю.

— Он… Очень занят: ищет того, кто стоял за моим похищением. Не хочу отвлекать.

— Значит, поставишь перед фактом позднее, когда случится новая беда?

— Да почему же случится?! — воскликнула Ижи, вырвав руку из его пальцев.

— Потому что никогда скрытность никому не приносила добра, только зло. Иногда необратимое.

Она зажмурилась.

— Я подумаю…

— Нет времени на «подумаю», Ижи.

— Я уже сообщила, где и с кем нахожусь, спаситель.

— Слишком громкое слово. С меня Кирилла вполне достаточно, — пробормотал он.

— Хорошо, Кирилл, — ответила она и закрыла глаза ладонями.

— И всегда теперь, уходя, будешь говорить куда именно: Арду, Ки-И-асу, кому угодно еще из своих.

— Непременно, Кирилл…

— Что такое? — спросил он, заподозрив неладное.

Она отняла ладони от сухих, но совершенно несчастных глаз.

— Знаешь… это очень странно, — пролепетала она. — Зов ведь связывает.

— Мне рассказывали.

— Обычно, кто сильнее, тот и главный, но именно я готова исполнять все, что скажешь, и не смею ослушаться. Как будто ты… не знаю. Мой отец?!

— Типун тебе на язык! — вырвалось у Кира, а потом он расхохотался едва не до слез.

— Я и сама понимаю, что это невозможно. И Ириз к тебе не испытывает никаких теплых чувств.

Чай принесли всего через минуту — душистый с жасмином и яркой нотой бергамота в послевкусии. Ижи наверняка никогда не пробовала ничего подобного.

— Простите, я обязан спросить, — сказал официант. — Вы знаете, с кем пришли?

— Несомненно, — ответил Кир.

— А вы, юная леди?

— И я тоже, — Ижи улыбнулась одними губами: истинно фангской улыбкой, и официант поспешил откланяться, оставив Кира размышлять над тем, понял ли он истинный возраст посетительницы или решил, будто ей лет пятьсот.

В мирное время свихнувшиеся на моральных устоях граждане появлялись, словно грибы после теплого летнего ливня. Не то, чтобы Кир опасался встречаться с подобными, но всякий раз перебарывал ощущение, будто в дерьмо наступил.

— Как вкусно, — Ижи осторожно пила чай маленькими аккуратными глотками.

Ей сильно здесь нравилось слишком уж удивленно и даже восторженно рассматривала расписанный звездами потолок, приглушенные светильники голубого цвета, дутые кожаные диванчики и стулья. Совсем девочка, хотя Кир отчетливо видел, что не человек. Так сразу и не поймешь почему. Слишком большие глаза какой-то кошачьей формы. Зрачок чуть увеличен. Слегка светятся в полумраке.

— Ты уже пила людей? — стремясь избавиться от наваждения, спросил он.

Ижи покачала головой:

— Только сангри, я ведь говорила.

— Ну… я захотел услышать это еще раз, — пробормотал Кир. — Прости за бестактность.

Она пожала плечами.

— Что здесь бестактного? Ты ешь плоть растительную и животную. И это нормально. Я — пью. Просто разные способы приема пищи. Что касается крови… дети вольных пьют. Причем не только людскую. Ки-И-ас рассказывал… а впрочем, за столом об этом не стоит. Но я урожденная масс-гранд мне нельзя и… небезопасно, — проговорила Ижи, снова поджав губы. — В смысле пить разумных. Можно влюбиться. На всю жизнь.

Кир, не сдержавшись, рассмеялся. Вот теперь образ кровожадного хищника рассыпался окончательно.

— У вас процветает мифотворчество с суевериями? Я-то думал, только люди разнообразят свои жизни этой чушью.

— А разве… — она умолкла, не договорив. — Ки-И-ас тоже не пьет разумных.

— Боится влюбиться?

— Уже… — Ижи ойкнула и прикрыла рот рукой.

— Полагаю, бывает по-всякому, — примирительно сказал Кир. Что-что, а обсуждать личную жизнь Ки-И-аса он не собирался. — В какой-нибудь глухой деревне матери говорят дочерям не целоваться с мальчиками, опасаясь схожего повода.

— Мне Эльдин не говорила ничего такого, только Ириз.

— Мать?

Она кивнула, спросив:

— А твои близкие…

Кир досадливо поморщился, загнав подальше вспыхнувшие сами собой эмоции: старые, давно пережитые, но, как оказалось, до сих пор находящие отголосок в душе.

— Ой… прости.

— Успокойся, — попросил Кир. — С конфликтом это никак не связано. Матери у нас с Лерой разные. Свою я не помню, ее — никогда не видел. Отец был горняком, засыпало, когда мне исполнилось десять. Нас подобрал с улицы и увез в Москву его лучший друг. Очень вовремя, кстати, спас от детдома. Ну, а поскольку он был большим начальником, документы нам выправил быстро и усыновил без чиновничьих проволочек и прочей ювиналки. Погиб незадолго до слияния, оставив завещание на неплохую сумму и квартиру в центре. Вот тут-то органы опеки за нас и решили взяться всерьез. Очень ведь вкусная схема: нас — в детдом или на усыновление, немалые средства — к рукам. Мне тогда едва исполнилось семнадцать, решил бороться до победного. Но тут пришли вы. Грянул конфликт. Система полетела туда, где ей самое место. Потому фангам я даже благодарен, — пояснил Кир и тотчас прибавил: — Чуть-чуть.

Откровенничать с Ижи оказалось на удивление просто. Он даже не пожалел, что рассказал.

— Мне почему-то показалось, будто своих соплеменников ты не любишь больше, чем нас.

Разговор сам собой вильнул в сторону. Кир не понял, как стал темой для беседы, но пока не видел в том ничего плохого. Скрывать было нечего, стыдиться — тоже.

— Я объективен. Среди людей мрази уж точно не меньше, а то и побольше, чем у вас. Одни стайры чего стоят, а есть еще и те, кто творит зло, полагая себя хорошими и правильными людьми, как те из опеки. Они, по-моему, еще хуже.

— Вероятно, — задумалась Ижи. — У нас непринято опекать.

— Я заметил. Этот твой мальчик… я думаю, он связан с похищением.

Ижи не ответила, только взглянула. Но уже по тому, как расширились зрачки, чуть не поглотив радужку, Киру все стало ясно:

— Ты тоже так полагаешь. Потому и не откровенничаешь с Ардом.